Центр и регионы: как уйти от колониального сценария?

М.Михайленко,

"2000" (02-08.12.2005),

02.12.05

Вертикаль власти настолько устарела, авторитарная при сильном президенте (как было), беспомощная при слабом (как есть), что только мягкая федерализация способна спасти нас от взрывов.

В нашей стране проблему реформирования отношений центра и регионов обсуждают все. Развитую, масштабную концепцию новых принципов их построений выдвинули только два лагеря — самая крупная оппозиционная партия и ныне расформированный "офис вице-премьера по административной реформе". Вернее — последний переродился в офис "вице-премьера по региональной политике", а реформа зависла. Дискуссия в который раз сведена к перераспределению власти. Объективные тенденции от этих процессов зависят мало и развиваются угрожающими темпами. На что все это похоже, где искать выход?

Колониальный сценарий

Он характерен для развивающихся стран, бывших колоний. В свое время европейским завоевателям было все равно, какой характер обретет развитие подвластных им территорий — они лишь исключали возможность утраты этих владений. Подобное отношение привело к тому, что в большинстве случаев отдаленным аналогом европейского мегаполиса в колонии становился приморский город-порт, от него к глубинным районам строились железнодорожные колеи.

В середине XIX века, а затем в середине века прошлого большинство колоний и зависимых стран освободились от изрядно ослабевших европейских метрополий. И почти везде, кроме ряда бывших британских колоний, революционные режимы перенесли схему отношений "метрополия—колония" в условия независимого государства. Первым в мире сепаратистам — американцам — просто повезло. Разнокоренные тринадцать колоний обладали сравнимыми по величине экономическими центрами — Филадельфия в Пенсильвании, Балтимор в Мэриленде, Саванна в Джорджии, Ричмонд в Виржинии. Ведь британцы в американском, канадском и австралийском случае именно "колонизировали", выезжали массово в условно "нецивилизированные" земли.

В Латинской Америке, Африке и частично Азии тенденция была иной — европейцы выступали "хозяевами" местных покорившихся (но отнюдь не до конца!) племен и народов. И боялись их, отгородившись в своих больших приморских городах, обращая свой страх в жестокость карательных экспедиций. Создателями же новых государств выступили вовсе не "туземцы", а получившие высшее образование в Европе представители местной ассимилированной (или "креольской") элиты. Зараженные "готовыми" европейскими республиканскими идеями, они столкнулись с жуткой реальностью "прерванной истории", которую интуитивно чувствовали их полупервобытные соплеменники, медленно, но верно проникавшиеся марксистскими (как сегодня — неоконсервативными) идеями. Просвещенное меньшинство вновь закрылось в своих романтических "белых" городах, в основном оно оставило все как есть. Уже следующее его поколение превратилось в еще худших (своих ведь!) эксплуататоров, ведя дела с даже культурно более близкими европейскими и американскими фирмами, нередко призывая на головы теперь уже сограждан иностранных наемников...

В эпоху "догоняющего развития", а затем глобализации столицы и крупные промышленно-финансовые центры третьего мира окончательно отгородились от своих формально суверенных стран. Возьмем, к примеру, Бразилию. Сегодня эту страну, где впервые за много лет к власти пришли левые, считают авангардом среди отставших в развитии государств. У Бразилии и в самом деле есть хоть и призрачный, но все-таки шанс "прорваться" в пресловутый "золотой миллиард". Этому могут поспособствовать стратегические экономические отношения с Китаем, лидерство в интеграционных процессах, масштабные инфраструктурные и модернизационные проекты, умеренное перераспределение ВВП в сторону рабочего класса, растущее уважение к демократическим процедурам и принципам.

Тем не менее если сдвиг в отношениях глобализированной и эксплуатируемой части страны и происходит, то очень медленно. Стандарты жизни в Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу и Фортлазе, Ресифе и Манаусе мало чем отличаются от стандартов США и Западной Европы, разве что более резкая дифференциация доходов, шире распространена коррупция, а к многомиллионным мегаполисам "прирастают" несанкционированные фавеллы — города внутренних гастарбайтеров. А вот вся прочая "территория"... Частью она не вполне контролируется правительством. Загнаны в сельву аборигены, целыми регионами (величиной с пол-Украины) заправляют наркобароны, концессионеры, кто угодно, если этот "кто-то" имеет хорошо вооруженный отряд, землю и покровителей из мегаполисов или зарубежных.

Та же история и в Индии, только ярче, ведь страна "сложена" из древних государств. Впрочем, обе упомянутые страны — везунчики. В Бразилии по меньшей мере шесть центров, в Индии — даже больше. Теоретически зона глобализации (то есть нормальной, цивилизованной жизни) может распространиться на всю территорию. Потому что эти страны большие и богатые, их элита устоялась, она в принципе способна "радеть" об общественном благе и наладить механизм своего постоянного обновления. Средние и приближенные к ним по объективным показателям страны третьего мира обречены. Условно левые и условно правые движения рано или поздно преуспеют в натравливании почти одичавших "граждан второго сорта" на эти "богомерзкие" города небоскребов. Как сделала это власть в Зимбабве, а оппозиция — в Киргизии. Местами на уровне эмоций "это" проявилось и во время протестов в "оранжевом" Киеве. Собравший своих сограждан в гетто Париж получил возможность увидеть, как посеянные еще Луи Наполеоном зерна зла проросли гроздьями гнева. Почему же в ЕС и США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, других развитых анклавах планеты "это" если и происходит, то ограничивается расово-эмигрантским контекстом?

Цивилизованный сценарий

Разоренные Второй мировой страны Европы вполне могли деградировать до уровня своих отпавших колоний. На всех выборах демократически победили бы коммунисты (частично так и было), затем на волне антисоветской риторики их свергли бы националисты, в Европе возникла бы новая война, по сути религиозная, с участием США и СССР. Возврат в Средневековье на новом техническом этапе возможен только с применением тактического ядерного оружия. Европу спасла Ялта — относительно четкое разделение сфер влияния. В одной сфере — тотальная национализация промышленности, мобилизация общества ради восстановления и рывка. В другой — план Маршалла, помощь, инвестиции, изначально либеральная перестройка экономической политики. В зоне США — лозунг "спасти демократию", в зоне СССР — расширение концепции "социализм в одной стране" на большую часть континента.

Западная Европа мучительно, но относительно быстро восстановилась и устремилась к благоденствию. Впоследствии это благоденствие начал распределять ЕС. Леволиберальный поворот в социальной политике стран Европы законсервировал отсталые (как промышленные, так и аграрные), не имеющие из-за обостренной глобальной конкуренции будущего регионы. Британия — это Большой Лондон, Бирмингем, Манчестер, Эдинбург, Глазго, группа портовых городов, наконец "Оксбридж". Все остальное "накрыто" социальной сеткой дотаций сельскому хозяйству, дотаций на развитие информационной инфраструктуры ("работа на дому"), чем угодно — лишь бы сохранить, смягчить противоречия. Им это удалось: "вымывание" населения, конечно, не прекратилось, но существенно замедлилось, депрессивные земли ожили. С большими трудностями, но та же политика удается в условно унитарных Франции, Португалии, Испании.

Перед федеральными странами Европы эта проблема вообще не стоит. Для баварца подлинная столица находится в Мюнхене, а для вестфальца — в Ганновере. Берлин и Бонн... ну да, там живут федеральные политики. А деловая столица (причем всей Европы) находится в "провинциальном" (?!) Франкфурте. Ручьи, речки, водохранилища и моря благополучия разливаются, испаряются, ниспадают вниз дождями, колосится новый урожай денег. Никто не чувствует себя униженным и оскорбленным — разве что исключительно по карьерно-бытовым мотивам. Привилегию справедливости рождают равные возможности — и только они. Про США, вероятно, говорить излишне — страна изначально строилась на приоритете личной и общинной свободы, целый ряд штатов до сих пор являются формально сами по себе конфедерациями (например, Массачусетс).

Украинский сценарий

Страна обречена на федерацию, в ином случае — гниение, вхождение в колониальный сценарий. И дело вовсе не в культурных (хотя воспринимается пока что только так) противоречиях. Двухкомнатная квартира в Черновцах (как и ее аренда) в непрестижном районе стоит столько же, сколько в таком же районе в Киеве. Четырьмя границами живет Ужгород. На польского инвестора ориентирована Львовская область, на российских и англо-американских нефтяников — Ивано-Франковщина. Порты, курорты, финансы, сельское хозяйство — Одесская область. Курорты, развитие "степи", приморская промышленность — Крым. Тяжелая промышленность, машиностроение, уголь — огромная часть востока страны. Почти исключительно на внутренний рынок работает центр. Часть центра и востока — завязана на миллионе (+) гастарбайтеров в России. Вся неурбанизированная часть запада и часть центра — на семи (+) миллионах гастарбайтеров в ЕС. Киевская и прилегающие районы других областей — на обслуживании потребностей столицы. Самые большие оптовые рынки Европы и Западной Азии — это "7-й километр" в Одессе, "Калиновский" — в Черновцах, "Барабаши" в Харькове и рынок в Хмельницком. В трех из четырех городов (кроме Харькова) все растет и развивается вокруг рынков, их настроения и интересы определяют политику муниципальных властей.

Мы — сложная, в смысле сложенная страна, не в последнюю очередь с точки зрения политической экономии. Вертикаль власти настолько устарела, авторитарная при сильном президенте (как было), беспомощная при слабом (как есть), что только мягкая федерализация способна спасти нас от взрывов. Уже весной возможен "выхлоп" социально-экономических противоречий, они зреют пока под тонкой пленкой крема из малоинтересной для обывателя геополитики и популистской демагогии. Выбирать следует незамедлительно. Между "европеизацией" в отдельно взятой стране и киргизско-французской дикостью, которая в лучшем (!) случае закончится чехословацким вариантом.