Мыльная опера

Хуан Антонио Помаранч,

Киевские ведомости,

02.12.05

Кухонные тайны-2005.

Мені приснився дивний сон...

Кухня семьи Петренко. 5 часов утра. За столом одиноко сидит Иван Харитонович. Он пьет горячий чай и тяжело вздыхает. В кухню, вздрагивая от утренней прохлады, входит заспанный Степан. Он ставит чайник на огонь.

Иван Харитонович. Что, Степа, не спится?

Степан. Да как тут заснешь, когда в голову лезет всякая дурь. (Садится за стол.) Приснилось, что на Майдане поставили огромный памятник Путину с куском газовой трубы в руках.

Иван Харитонович. Ну это, видно, после вечерних новостей.

Степан. Да нет, это я про памятник Назарбаеву в Днепродзержинске читал. Он когда к нам приезжал, его возили на открытие собственного каменного изваяния.

Иван Харитонович. А что, неплохая дипломатическая находка. Приезжает гость, от которого чего-то надо, а мы ему — бюст или стеллу мраморную. Глядишь, покладистее будет.

Степан. Но Путин же так и не приехал! И Фрадкова не пустил.

Иван Харитонович. Эх, Степаша, мы от Владимира Владимировича так много ждем, что ему не памятник нужно ставить, как в твоем сне, а целую скульптурную группу.

Степан. Еще приснился Мартыненко.

Иван Харитонович. Сочувствую.

Степан. Будто говорит он Юлии Владимировне, что нужно срочно блокироваться, пока страшные антидемократические силы не взяли реванш.

Иван Харитонович. В смысле захватили власть и навели порядок в экономике?

Степан. Я точно не помню, как там было во сне. Только потом Мартыненко стал уверять Юлию Владимировну, что это не он приглашал от ее имени бедных детей в закусочную быстрого обслуживания, а какие-то черные пиарщики.

Иван Харитонович. Да, действительно, видения неприятные, но если б ты знал, какой у меня был кошмар.

Степан. У вас тоже?

Иван Харитонович. А ты думал, чего я здесь сижу. Приснилось, что Луценко подарил револьверы не только двум социалистам, а всем депутатам Верховной Рады. Причем сказал, что оружие это украинского производства и попросил поддержать отечественного производителя. Ну и как стали они поддерживать! Пошла стрельба, особенно в прениях. Тут я каким-то образом оказался на месте Литвина и говорю: "Прошу зарегистрироваться". А они как начали палить по табло...

Вдруг из спальни доносятся рыдания. Степан с тестем замирают. В кухню входит Оксана в халате, вся заплаканная.

Степан. Оксанчик, что случилось?

Оксана. Та приснилось...

Иван Харитонович. Что за ночь такая! А тебе что, голубка?

Оксана. Та неудобно говорить.

Степан. Говори, я все прощу. Даже если приснился съезд Партии регионов.

Оксана. Короче, снится мне, Степа, что твоя бывшая краля Валя через суд восстанавливается в должности твоей возлюбленной.

Степан. Но это же полный бред!

Иван Харитонович. Ну, если суд Шевченковский, может, и не бред.

Оксана. Тем более Виктор Андреевич сказал: если Пискуна восстанавливают, так и Лазаренко через суд вернется в премьеры. А если Лазаренко добьется, так твоя, Степочка, любовь точно стенку прошибет. В ней веса, как в двух Порошенках.

Степан. Да какая она мне любовь? Я свою тещу больше люблю!

В кухню входит Мария Васильевна с полотенцем на голове. Она молча наливает чай и садится за стол.

Иван Харитонович. А тебя что мучает, Маруся?

Мария Васильевна (нервно глотая чай). Сказать кошмар, значит, ничего не сказать. Приснилось чудовище сторукое, стоголовое, мандатами машет... И, главное, во сне мне кто-то объясняет, что это предвыборный блок НСНУ и БЮТа. А я говорю: чего ж он такой страшный? А мне говорят: потому что объединение шло в муках, многие детали блока не только не подходили друг к другу, но и кусались, когда их соединяли. Вот оно такое уродливое и вышло.

Оксана. А чего ж они тогда блокировались, тебе, мамочка, не сказали?

Мария Васильевна. Сказали, что от страха. Сильно регионального большинства боятся! Но это еще не конец. В какой-то момент от этого чудища отделился мужчина знакомой наружности. Смотрю, Виктор Андреевич! И быстро-быстро так уходит. Я спрашиваю: куда это он? А мне говорят, что он список перед выборами возглавил, а потом из партии вышел, а то пришлось бы ради депутатства слагать президентские полномочия.

Степан. Никогда Виктор Андреевич на такое не пойдет! Они договор подпишут о честных выборах, чтоб никакого пиара.

Иван Харитонович. Уж лучше снам верить, чем их договорам.

В эту минуту за стеной у соседей раздается истошный женский вопль.

Оксана. Это Лида кричала.

Мария Васильевна. Бедная! Позвони ей, спроси, что там ей привиделось.

Оксана (в трубку). Алло, Лидуня! Мы тут за тебя переживаем. Что приснилось?! Восемнадцать тысяч пчел?!

Иван Харитонович. Могу растолковать соседкин сон. Когда Президента спросили насчет восемнадцати тысяч уволенных, он образно сказал, что это могло быть предательское жало в спину.

Оксана (опять в трубку). И все в спину?! Ах, не только в спину...

Степан. А что было делать? Они же были замазаны отношениями со старой властью.

Мария Васильевна. Ну а восемнадцать тысяч их сменивших, среди которых половина бывшие заместители, это что, ангелы с неба или чиновники, мечтающие нахапать не хуже своих прежних начальников?!

Мария Васильевна бессильно машет рукой. В это время голос из радиоприемника говорит: "В Києві шоста година. Доброго ранку, Україно!"

Иван Харитонович. Еще один такой добрый ранок, и семью Петренко можно ставить на коллективный учет у психиатра.