«Лазаренко» лопнет, а «Гонгадзе» не раскроют

Л.Денисенко,

2000 (11-17.03.05),

11.03.05

— Я остаюсь на прежней позиции и придерживаюсь той же точки зрения, что и раньше, — говорил Федур. — Убийство Гонгадзе не будет раскрыто. Что такое в нашем понимании раскрытие убийства? Первое — что будет найдена голова. Второе — перед судом будут стоять непосредственные исполнители преступления, организаторы и заказчики.

Интервью с адвокатом Леси Гонгадзе Андреем Федуром

Можно сказать, интервью с адвокатом Леси Гонгадзе АНДРЕЕМ ФЕДУРОМ длилось целую неделю. Каждый день начинался с потока информации по «делу Гонгадзе»: заявления, пресс-конференции должностных лиц, что немедленно рождало еще больше вопросов, чем вчера. Информационный поток, сдобренный, как водится, слухами и домыслами, быстро превращался в селевой.

Поэтому-то хочешь не хочешь, из-за обилия новостей каждое утро у меня начиналось с Федура. Всякий раз ждала, что он откажется от своих слов, сказанных в самом начале: «дело» расследовано не будет. Но Андрей Анатольевич эту фразу упорно, даже упрямо подтверждал во время каждой нашей беседы.

— Все идет к тому, что эти страшные доказательства обнаружатся, я имею в виду голову. Президент на экстренной пресс-конференции 1 марта ведь сказал же: «Вчера не найдена, но есть оперативные наводки на места, где она может быть». Водолазы уже перепахали дно Днепра... О чем это говорит?

— О том, что «герой — Пискун». И не больше.

Всех бы выгнал

— «Убийство Гонгадзе раскрыто», «задержаны убийцы» — эти два заявления, сделанные Виктором Андреевичем, буквально потрясли страну...

— У меня нет сомнений в искренности Президента и в его желании, чтоб в этом деле была поставлена точка. Но Ющенко не занимается расследованиями. Заявления же, которые сделал, — это озвучивание того, что и как ему подготовили. Поэтому здесь я вижу ошибку советников Президента по правовым вопросам. Я этих советников всех бы выгнал.

— Но в списке советников нет правовиков. По памяти: Гришко — оперный певец, Немцов, Пасхавер — экономика. Есть еще Горбулин, но вряд ли Владимир Павлович советовал бы что-то «по Гонгадзе».

— Если у Ющенко среди советников нет правовиков, тогда еще хуже. Значит, все материалы ему готовит Пискун.

Кравченко: кто нажал на курок

— Всю прошлую пятницу, а потом и выходные говорили о гибели генерала Кравченко и о том, что «ушел последний свидетель».

— Хотите знать мое мнение? Смерть Кравченко — в любом случае преступление. Вопрос лишь в одном: это было умышленное квалифицированное убийство или убийство руками самого Кравченко? Выстрел...

—...выстрелы. Их было два.

— ...сделаны ли его рукой? Но я никогда не поверю в банальное самоубийство. Юрий Кравченко — не тот человек, чтобы сводить счеты с жизнью вот так. Тем более, у него не было никаких оснований.

— В воскресенье появилась информация о том, что вдова Юрия Федоровича намерена подать иск на Григория Омельченко и других за доведение до самоубийства. Хотя в понедельник дочь погибшего генерала опровергла эту новость. Что вы думаете по этому поводу?

— Родственникам Кравченко не позавидуешь. Любая реакция со стороны близких людей, которые понесли столь тяжелую утрату, оправдана для них. И им можно только соболезновать. Но насчет «заявления жены» у меня есть сомнения, что оно вообще было. Информация звучала со ссылкой на «источники Генеральной прокуратуры».

«Вот есть Турчинов, вот есть Луценко»

— Мельниченко попросил защиты у Березовского. Российский политбеженец вывез самолетом украинского политбеженца из США в Англию. Вопрос: зачем? Ведь все силовики в Украине, судя по заявлениям новой власти, кровно заинтересованы в безопасности майора. Вы что-то понимаете в этом «гамбите»?

— Насколько мне известно, Мельниченко откровенно не доверяет Пискуну. Я бы тоже ему ничего не доверил.

— Погодите, но кроме Пискуна, есть СБУ, которую возглавляет Турчинов. Есть военная разведка-контрразведка в ведомстве Гриценко. Есть в конце концов МВД в лице Луценко, верного соратника Мороза, ангела-хранителя майора.

— Я не первый раз слышу: вот у нас есть Тучинов, вот у нас Луценко! Но у меня свой аргумент: скажите, пожалуйста, кто за ними надзирает? А надзирает за ними — Пискун. Прокуратура надзирает как за милицией, так и за Службой безопасности. А если она не контролирует процессы, то тогда это — абсолютно никакая не прокуратура.

— Но ведь все заинтересованы, чтоб майор был жив?

— Все были заинтересованы, чтоб был жив генерал Кравченко. Но почему-то он убит.

— Слыхали ли вы о покушении на Мельниченко? Подробностей никаких нигде, может, вам известно больше?

— Я могу только подтвердить то, что узнал из заявления самого майора: что готовилось покушение и что были определенные действия американских спецслужб по его защите.

— Майор жив-здоров, а вот пленками помочь расследованию не хочет. Мороз — за то, чтоб приобщить их к «делу Гонгадзе». Генпрокурор согласен. А Мельниченко против. Как вы это объясните?

— Я соглашаюсь с Морозом, когда он говорит, что записи должны стать предметом исследований. И соглашаюсь с Мельниченко, который заявляет, что Пискуну записей не даст.

— Вы на чьей стороне в «триумвирате»?

— Ни на чьей. Я был и есть правозащитник.

«Министр сказал глупость»

— Минувшая неделя началась с заявлений министра внутренних дел — они касались «дела Гонгадзе»: о машине, в которой везли Георгия...

— Луценко сказал как минимум глупость! Но здесь есть два аспекта: если расценить сказанное просто как глупость, тогда ему надо просто подать в отставку. Если же сказал правду, то ситуация гораздо хуже. Тогда надо вести речь об уголовной ответственности.

— Это почему? Заявление из благих побуждений: открытость власти, расследования. Юрий Витальевич старался успокоить общественность, что милиция не бездействует. Что ж тут плохого?

— Не надо так успокаивать общественность! Таким образом «успокаивая», кого-то можно успокоить навсегда. Этими заявлениями можно натворить много бед. Но опять же — если он это сказал по незнанию, ведь у него нет опыта ни оперативной, ни следственной работы и вообще отсутствует юридическое образование как таковое, тогда бог с ним. В нормальной стране обычно это заканчивается отставкой. Но в нашей стране в отставку подавать не принято: у нас вообще мало способных уйти с представительской должности, отложить ложку, отойти от корыта. Но ежели он сказал то, что есть на самом деле, — чрезвычайно плохо! И Генеральный прокурор обязан был возбудить уголовное дело в отношении министра за разглашение данных досудебного расследования. Это — Уголовный кодекс. Хотите, ребята, не хотите, но это — уголовно наказуемое деяние.

— Президент и прокурор имеют право делать заявления, а МВД — нет?

— Никто не имеет права сегодня делать заявления... Если хотите поиграться в «а-ля Смирнов-2» или «а-ля Джига-3» — ведь именно они делали весьма одиозные заявления, то тогда так и говорите: «Мы просто решили повеселиться и повеселить народ». А если говорите по сути, то вас должны наказывать за то, что говорите. Потому что, если это правда, а телевидение смотрит и слушает вся страна, в том числе и те, кто «заказывал» Гонгадзе, — эти люди соображают: ага, взяли машину. Но есть еще очевидцы, свидетели. Что с ними будут делать? Я знаю: завтра начнут убирать исполнителей.

— Для вас как для адвоката в «деле Гонгадзе» картина ясна? Или по-прежнему — темный лес, как и для всей страны?

— Темный лес! В этом деле ничего нельзя воспринимать на веру.

Они теперь за чаем встречаются, как мы с вами!

— «Дело Гонгадзе» поставлено на личный контроль всей властью. Вот вам как адвокату это обстоятельство, так сказать, подспорье или наоборот — помеха?

— Парадокс заключается в том, что самое большое непонимание — между прокуратурой и потерпевшей стороной, которую я и представляю. И знаю, почему это так. Парочку причин назвать?

— Давайте хоть одну.

— Прокуратура должна нести ответственность за смерть Гонгадзе. Потому что Георгий своевременно обратился к Генпрокурору страны, сообщил об угрозе жизни. Что было сделано? Не было сделано ничего. И это привело к тому, что человек погиб.

— Но Пискун не был тогда не только генеральным, он и к прокуратуре в то время никакого отношения не имел.

— Он действительно не имел к ней никакого отношения! И надо ж было такому несчастью случиться, чтоб он же и возглавил ведомство.

— Говорите о Пискуне так, как будто уверены: у вас с ним понимания не сложится никогда.

— У нас разное понимание права. Для меня это абсолют. Для него — право отсутствует в абсолюте.

— Вы твердите: «дело расследовано не будет», что весьма странно звучит в устах адвоката — обычно они вселяют оптимизм своим клиентам, а вы — «не будет и не будет». А если ошибаетесь? Вспомните те же обещания Виктора Ющенко в Страсбурге.

— Я был удручен этим заявлением. Мягко говоря, Президент ошибся. А более точно — Президента подставили. Проблема в чем? Очевидно, что то были не слова главы государства. Он повторил то, что ему доложили, донесли. И я глубоко убежден, что донесли именно из прокуратуры. Причем, извините, именно Пискун «нашептал». Думаю, дело было так: ехали в Страсбург. Рассуждали: очевидно, там будут поднимать вопрос «по Гонгадзе» и нужно что-то ответить. Вышел Пискун на доклад к Президенту, нарассказывал баек. А потом, когда страна стала обсуждать обещания Ющенко, произнесенные в Страсбурге, тот же шустрый Пискун, почуяв жареное, сразу же начал давать всякие интервью. Я прочитал одно такое, и мне стало стыдно за государство... Он в том интервью потоптался по Ющенко как хотел. «Вообще я считаю, — говорит Пискун, — Президенту следует очень осторожно говорить о таких вещах, как сроки ведения следствия... Во время наших встреч с Ющенко...» Видите? Они уже с Ющенко встречаются!

— А что вас поражает?

— То, что они «встречаются»! Знаете, такое дружеское чаепитие, как мы с вами — равный с равным — сели, поболтали. Не Пискун приглашен к Президенту и о чем-то докладывает, а встречаются два гиганта, государственных деятеля. «...Во время наших встреч с Ющенко неоднократно подымался вопрос о расследовании дела Гонгадзе. И я сказал Президенту, что мы направили в суд уголовное дело, непосредственно касающееся одного из подозреваемых. Направили дело в суд, чтобы получить санкцию на арест и розыск». То есть Пискун рассказывал Ющенко все как надо, а тот понять не смог и выдает в Страсбурге совсем другое!

— Тогда назовите, если знаете, — кто не желает расследования? Хорошо, четыре года назад были другие должностные лица, они тормозили, не хотели, препятствовали. Но уже другая власть.

— В отношении другой власти — байки. У нас что, за одну ночь все изменилось? Президент принял присягу, и в стране все поменялось? Что, Генпрокурор заинтересован в честном расследовании? Нет. Тогда я не пойму, зачем его держат. Если он всех устраивает — это чрезвычайно интересный пассаж! Тогда о какой новой власти может идти речь? Я неоднократно слышал, что Пискун как таковой — составляющая часть «большого пакета» договоренностей. На голосовании в парламенте после Мариинских договоренностей, если помните, был оглашен «маленький пакет». Но существовал, значит, и «большой», коль прокурорское кресло ему вернули.

О панамском паспорте ни слова

— Вас знают все как «адвоката Леси Гонгадзе», но параллельно вы еще адвокат и Жердицкого, и Лазаренко. Сначала о Жердицком. Почему взялись за дело сейчас? Взялись бы раньше, может, он и не сидел бы.

— Во-первых, раньше никто со стороны Жердицкого не заключал со мной соглашения. Во-вторых, отвечая на вопрос «почему взялся», — в его «деле» была полная катастрофа, просто вопиющая сдача национальных интересов Украины другим государствам!

— Андрей Анатольевич, хоть мы и не будем сейчас с вами исследовать «дело Жердицкого», но не могу обойти тему этики. Я понимаю, адвокату в принципе все равно, кого защищать. Работа у него такая. Но если вы ведете «дело Гонгадзе» и одновременно — человека, который имел отношение к деньгам остарбайтеров...

— Есть решение немецкого суда, что Жердицкий этих денег не крал. Так что на тех обвинениях можно ставить крест.

— Для себя вы определили, что защищаете невиновного. А с Лазаренко — тоже?

— Как-то обо мне говорили, что Федур — адвокат оппозиции, но я отвечал: что за чушь? Я — правозащитник. И это для меня свято.

— Перефразирую вопрос. Ваша работа в «деле Гонгадзе» — это одно, но в «деле Лазаренко» — абсолютно противоположное отношение. Имею в виду только моральный аспект.

— Я вам скажу свой прогноз: «дело Лазаренко» лопнет как мыльный пузырь. Потому что там — чушь собачья.

— То есть, по-вашему, Павел Иванович ничего у страны не украл, и за честно заработанные 7 миллионов долларов купил себе виллу в Сан-Франциско?

— Точно так же, как обвиняли Агафонова, и я доказал, что это чушь, — убежден: придет время и я докажу, что обвинения против Лазаренко — такие же. Дело не в том — святой человек или не святой, а в том, в каких грехах вы меня обвиняете. Но вам же задача — лишь бы меня обвинить! Дали команду «фас», а исполнители — откровенные идиоты. Знаете, я верю, что доживу до того времени, когда мне удастся выяснить: сколько государственных средств было затрачено на дело №49800? Сколько людей на этом получили звания, должности, блага? А «дело Лазаренко» как имело, так и имеет одну перспективу — корзины. Ума не приложу: что делала прокуратура?

— Украинская?

— Да

— А американская, швейцарская прокуратуры — нашей под стать?

— Могу сказать только то, что они очень наивные. Особенно американцы.

— Считаете, что ваш клиент перед законом чист, а все в «деле» — напраслина и чушь. И, по-вашему, это нормально, что премьер-министр страны зачем-то обзаводится панамским паспортом?

— Обвинений в отношении панамского паспорта там нет. Кстати, мне самому было бы интересно посмотреть тот паспорт и послушать, что обвинение скажет. Но оно не говорит! Оно нашло более глупые обвинения... Короче, шумиха ради шумихи.

— Лазаренко вернется?

— Конечно, он вернется в Украину. Сомнений нет.

— А если «грохнут»?

— Это и меня беспокоит, конечно... Но у Лазаренко тем не менее твердое желание вернуться сюда, если бы не было таких намерений, он не заключал бы со мной соглашения, очевидно, и я не заключал бы с ним. А зачем защищать человека, который не собирается возвращаться в собственную страну?

— И знаете, когда это случится?

— Не стану прогнозировать. По крайней мере до тех пор, пока не пройдут все судебные процедуры в Америке.

«Мое «достижение» в том, что убили моего сына?»

— Еще одно громкое дело, где вы — адвокат. Это Фельдман, банк «Славянский». Пару лет назад вы мне сказали, что если обвинения насчет украденных 7 миллионов не подтвердятся, вы мне отдадите свое адвокатское удостоверение, с которым я могу поступить как захочу — либо оставить на память, либо спустить в унитаз.

— Вдумайтесь: человека обвиняют в том, что он украл в банке «Славянский» 7 млн. 466 тыс. 260 гривен безналичных денег, которые в банке не были учтены!

— Так что там насчет удостоверения Федура?

— Если обвинение останется — подарю. Но я полагаю, что не останется. Не надо быть большим финансистом, чтобы понять: безналичных неучтенных денег не бывает! Что такое безналичные деньги? Это запись в банковском регистре. Если она есть, то есть и безналичные деньги. А если нет в регистре, то и никаких безналичных денег нет! Нельзя украсть то, чего не существует. На процессе, когда слушалось дело, один из моих коллег предложил — прямо в суде — возвратить вместо Фельдмана эти деньги. Но вернуть точно так же — безналичными неучтенными. И все поняли, что это абсурд.

— И последний вопрос по теме, с которой мы и начали. «Дело Гонгадзе». Как адвокат матери погибшего журналиста вы если не знаете, то по крайней мере чувствуете: пани Леся после стольких заявлений и обещаний за последнюю неделю хоть кому-то верит?

— По-моему, она уже не верит никому. Некоторые заявления ее просто потрясают. Вот, например, Нина Карпачева предложила, чтоб Лесе назначили персональную пенсию — за достижение в журналистике! Пани Леся отказалась, но была крайне изумлена вообще такой постановкой вопроса. «А в чем мое выдающееся достижение? — спрашивала она. — В том, что убили моего сына?»