В послании к Верховной Раде Виктор Ющенко произнес знаменательную фразу: переходный период закончен. Очень важные, но и очень противоречивые слова.
Понятие "реформы" приобрело в Украине зловещее звучание: распад СССР и экономическая депрессия 1991—1998 гг. стали причиной миллионов человеческих трагедий. Еще в 2002 г. автор задавался вопросом, где же конец реформ? Пожалуй, непростительной ошибкой прежней власти был уход от ответа на этот вопрос, что и создало пространство для тогдашней оппозиции, взявшей на себя роль интерпретатора. Левые кричали про "грабеж", ультраправые — про сдачу суверенитета и упадок духовности.
Итак, в отношении завершившихся реформ Виктор Ющенко совершенно случайно оказался прав, но несколько запоздал. Кроме того, он выбрал весьма неудачный момент, хотя сам факт такого провозглашения укладывается в "программу" его идеологических наставников...
Истоки
Реформы в формате перестройки были провозглашены Михаилом Горбачевым в 1985 г. С тех пор прошел 21 год. Люди восприняли распад СССР и массовое обнищание как следствие перестроечной политики. Вероятно, если реформы как-то и связаны со вторым последствием, то вряд ли — с первым. Весьма заблуждаются те, кто убежден в тотальной ассимиляционной политике, проводимой постсталинским СССР, — новые "политические" нации начали формироваться в пределах, нарисованных В.Ульяновым-Лениным на карте границ республик, почти так же, как в 50х это сделали Британия и Франция в процессе распада своих колониальных империй. После Сталина "назначить" неместного первого секретаря стало трудно или невозможно, индустриализация и война воспитали в республиках "местные кадры", партхозэлиту. Новые советские "вожди" боялись фронд — ведь если бы отставка Хрущева не была обставлена столь изящно, это могло бы привести к гражданской войне. Поэтому механизм саморазрушения был заложен в самом СССР — в среде западной "советологии", кстати, со временем победила "динамичная" теория, утверждавшая, что Союз менялся и вовсе не был статичным образованием. Первые относительно свободные выборы, сформировавшие (в той или иной степени) "национальные" парламенты на территориях с официальными границами и выписанными "национальными" языками, подтолкнули процесс. Последним послужил ГКЧП — спасти Союз пусть и в обновленной форме могли только Ново-Огаревские соглашения...
Создание новой государственности отодвинуло задачи реформ на второй план. А эти задачи, вспомним, заключались в демократизации политсистемы (вплоть до внедрения рыночного обмена). С этой целью вводилась гласность, а также хозрасчет. Процесс был необратим хотя бы потому, что постсталинская, а особенно постхрущевская система уже не была монолитной, она обнаруживала неформальное тяготение к "западным образцам" ("вещизм", "низкопоклонство..."), приветствовались глобальная разрядка в противостоянии, баланс сил. Импульс индустриализации и закрепившие ее достижения победы были исчерпаны. Разительное несоответствие между ролью СССР в мире и уровнем жизни граждан, их реальными правами — вот что тогда волновало людей страны Советов. СССР распался, пребывая в той точке кривой социально-экономического развития, когда жизнь становилась все хуже при одновременном возникновении первых субъектов рынка, часто полуадминистративных или даже полностью теневых — разных СП, фирм со сложными названиями и обычных контрабандистов и кустарей.
СССР напоминал, вероятно, при всей своей уникальности нечто вроде гипотетической Папской области в период появления капиталистических отношений. Так же, как и в Англии, например, доступ к стартовому капиталу (средства от оброка, продажа земли, концессии, полученные в силу фаворитизма при дворе) получили в первую очередь дворяне, в СССР этими "первыми" стали представители партхозноменклатуры и... внесистемные элементы, то есть гангстеры. С обретением Украиной независимости (граждане в целом голосовали "за", предполагая, что все дело в условном "колониализме" центра, отделение послужит процветанию и свободе) этот тренд не изменился. Единственно возможный стартовый капитал находился в руках республиканской партийно-хозяйственной элиты, представителей силовых органов и развившихся при Брежневе (и окрепших при Горбачеве) гангстерских группировок, контролировавших теневую сторону жизни. Нельзя сказать, что в эпоху нашего первого президентства (1991 — 1994 гг.) эта элита (в техническом смысле слова) кристаллизировалась.
Тогда приоритетом выступала не рыночная экономика как таковая, а утверждение государственности, решение вопросов, связанных с ядерным арсеналом. Первые попытки проведения координированного курса на строительство рыночной экономики относятся к 1993 г. Была введена первая национальная валюта — купонокарбованец (между прочим, против выхода из рублевой зоны выступали и В.Ющенко, и В.Гетьман, правда, по другим причинам). Перипетии тех лет изложены довольно ярко в книге В.Пинзеника "Коні не винні", в книгах обоих президентов Украины. Мнения о том времени очень разные: одни помнят его как хаос, как период гиперинфляции, превращения всей страны в "базар". Другие выделяют демократизм, культурное возрождение, внимание западного мира к Украине. Рыночный капитализм в Украине и характер нынешней государственности уместно связывать с президентством Леонида Кучмы.
Период реформ
Из чего состоит рыночная экономика? В упрощенной форме — из свободных цен, из свободы частного предпринимательства, из применения рыночных критериев к деятельности госпредприятий, из частной собственности на землю. Проведение такого курса осложнялось демократией (диктатор мог все это просто провозгласить и насильственно внедрить), наличием сложившейся системы народного хозяйства УССР и зависимостью от внешних факторов, отсутствием внешней помощи.
В данном случае характерен чужой пример. Так, Чили до Пиночета была низкоразвитой страной—экспортером сырья, вывоз контролировался иностранным капиталом, земельные ресурсы были в руках старой знати, за влияние над регионом боролись США и СССР. Кроме того, до Пиночета страна была демократией. Диктатор уничтожил демократию, зато рынку дал полную волю, во внешней политике режим сделал однозначный выбор в пользу США, руководить страной во всем, кроме публичной политики, диктатор поставил т. н. "чикагских мальчиков". Эффект реформ Пиночета противоречив. С одной стороны, произошла диверсификация хозяйства, пребывание под протекторатом США позволило ослабить внешнее давление на режим, возросла занятость, установилась стабильность, чилийцы стали зажиточнее, страна начала приобретать "современный" вид, ушел в прошлое допромышленный период. С другой стороны, отсутствие политической конкуренции и зависимости от США привело к убогой социальной политике, угнетению человеческого достоинства, неспособности оказывать влияние на регион, упрекам со стороны демократических государств в Латинской Америке и Европе. Уход Пиночета высвободил энергию чилийского общества — теперь это страна с развитой социальной моделью и стойкой системой юстиции. Тем не менее прорыв Чили вряд ли был бы возможен без авторитарного периода Пиночета — свергнутый им Альенде проводил агрессивно-утопистскую политику, грозившую разрушить и ту примитивную экономику, которая была в стране.
Другой пример — Китай. Нынешняя КНР — могущественное государство с промышленной рыночной экономикой, имеет развитую ядерную и космическую отрасли, не боится конкуренции и претендует на статус сверхдержавы. Безусловно, это государство недемократическое. Однако вряд ли стоит сомневаться в том, что в рамках единственной и правящей партии постоянно ведется продуктивная дискуссия, а выстроенная бюрократическая система эффективна — партия возлагает на чиновников огромную ответственность, вплоть до уголовной. Реформатор Китая Дэн Сяопин не побоялся пустить в страну крупные промышленные корпорации, которые воспользовались уникальной дешевизной рабочей силы и трудоспособностью китайцев. Китай открыл для себя внешние рынки, а китайцы быстро обучаются. С некоторого времени внешнее давление на Китай потеряло смысл. О китайском опыте можно говорить много, однако важно следующее: курс на модернизацию в этой стране не осложнялся демократией, почти избежал внешнего давления, ликвидация старых общественных институтов произошла частично еще в эпоху Гоминьдана и полностью — в эпоху Мао.
Наконец, Польша. В смысле результатов ее опыт несколько противоречив: нынешнюю страну нельзя назвать процветающей. Впрочем, некоторое время Польша служила образцом модернизации. В условиях демократии эта страна решилась на "шоковую терапию" и перенесла естественный политический результат шоковой терапии в условиях демократии, а именно при низкой избирательной поддержке и падении первого реформаторского правительства. Однако победившая оппозиция признавала необходимость продолжения реформ и даже предложила автору программы реформ Л.Бальцеровичу остаться на своей должности. Внешнее давление на Польшу было компенсировано серьезной финансовой помощью. Более того, польская диаспора в США добилась списания внешнего долга Варшавы всего лишь в обмен на представление правительством плана преобразований. Признание перспективы польского членства в ЕС интегрировало страну в программу финансирования структурных реформ. Сегодняшняя стагнация связана с тем, что польские реформы оставили на втором плане конкурентоспособность — сомнительно, чтобы ее можно было выстраивать на какой-либо иной основе, нежели национальный капитализм или ведущая роль государства. Хотя многие и считают последнюю волну расширения ЕС прежде всего "политическим решением", Польша стала членом Евросоюза, и ее переходный период во всех смыслах закончен.
Украине пришлось сложнее всех.
Во-первых, провозглашение демократии означало как минимум то, что власть сталкивалась с двойной задачей. Первая состояла в проведении "ограничительных", ломающих реформ с целью спасения деградировавшей в хаос украинской экономики. Вторая — в удержании этой самой власти (это цель любого политика). Не забудем и про фон — создание нового государства. А это уже третья задача. Реформы осуществлялись в условиях отсутствия заметной внешней помощи — и тогда, и сегодня американский "пакет" был мизерным, хотя Украина и занимала "почетное" четвертое место среди получателей этой помощи. Единственной "помощью" были низкие цены на природный газ со стороны российской монополии, однако и это продлилось только до 2005 г. Украина была монопольным транзитером российского газа (сегодня появился СЕГ и "Голубой поток", а также совместные российско-норвежские проекты по сжиженному газу). Что касается внешнего давления, то в 1991—1994 гг. это было "заталкивание" Украины в договор о нераспространении ядерного оружия, в 1996 — 1999 гг. — требование закрыть Чернобыль, в 2001—2004-м — необоснованные претензии к качеству демократии. Наконец, старые общественные институты — якобы коллективная собственность на землю, отсутствие самоуправляемых вузов и т. п.
Однако за время президентства Леонида Кучмы в Украине была осуществлена либерализация цен, "ваучерная", потом "аукционная" приватизация. Созданы СЭЗ, ТПР и технопарки, целые классы промышленников и малых предпринимателей, надежные банки. Единственным осколком нерыночности остается на сегодняшний день отсутствие цивилизованного рынка пригодной к сельскохозяйственному использованию земли, что, естественно, лишает значительную часть крестьян возможности полноценно участвовать в новой системе хозяйствования. Хотя в 2005г. на ниве рыночных преобразований не было сделано ничего, Украина (этот "акт" уже два года откладывался по политическим причинам) была признана Евросоюзом (а теперь и США) страной с рыночной экономикой. Это означает, что рыночные реформы у нас закончены — если, конечно, Верховная Рада не продлит (в который раз!) мораторий на продажу земли.
2005-й — потерянный год
Независимым экономическим обозревателям этот год представлялся следующим. С учетом некоторого снижения мирового спроса на сталь прогноз экономического роста на прошлый год составлял 8—9%. Предполагалось многократное увеличение финансирования бюджетных отраслей при сохранении социальной направленности бюджетной политики. В 2005г. ожидался инвестиционный бум — прежде всего в СЭЗ (до 6,6. млрд. долл.), а также начало системного переноса крупными европейскими промышленниками своих производств в Украину. Другие прогнозы расширяли спектр позитива до прогресса в сфере ЕЭП/ЕС. Причем не так важно было бы даже конкретное "лицо" власти — если бы преемственность умеренно-либерального (перерастающего где-то в социал-демократический) курса была сохранена.
Однако... Мир консалтинга молчит, а в Давосе нынешние и потенциальные инвесторы только вздыхали и отмахивались — мол, подождем до выборов. Еще полтора месяца полного застоя на этом поле. В 2005 г. Украина потеряла около 7% роста относительно прогноза и около 10% по сравнению с прошлым годом. В лучшем случае это означает отставание на два года от цели минимальных критериев стран — членов ЕС, которой предполагалось достичь в 2010 г. В 2005 г. Украина саботировала процесс создания общего рынка на востоке — ЕЭП. Это придало динамику другой организации — ЕВРАЗЭС. И пока что мы оказались за железным занавесом с запада и востока. Использованная как политический инструмент "реприватизация" вылезла нам боком — нас не пустили в ВТО, и, скорее всего, Россия вступит туда раньше. А это означает полный "блэк-аут" нашей экономики.
Продовольственная афера правительства (снижение ввозных ставок) разорила наш агропром — он был вынужден переориентироваться на экспорт в Россию, а та воспользовалась просчетом нечистоплотных дельцов и нерасторопностью (или соучастием?) нашего правительства и поставила шлагбаум. И это Россия, ревностно следившая за нашими успехами в 2002—2004 гг. Что ж, там умеют учиться — 1 января 2007 г. рубль приобретает конвертируемый статус, а уже в этом году 5 млрд. долл. (чуть больше вырученного нами за КЖМК) Россия как государство вложила в собственное развитие. И это не считая теперь ежегодных многомиллиардных (14 — 16 млрд. в 2005г.) прямых иностранных инвестиций. И не в нефть и газ, а в современные отрасли.
Мы неспроста сравниваем Украину с Россией — по мнению экономиста и члена Римского клуба г-на Гаврилишина, единственной национальной идеей для нашей страны может стать конкурентоспособность, а центральной мотивацией — конкуренция с РФ.
Вместо этого газовое соглашение уничтожает конкурентоспособность нашей ведущей отрасли — металлургии, попутно снося остатки стабильности в других отраслях, лишает нас контроля над собственным энергорынком... Да, кое в чем Президент Ющенко прав: выросли вдвое резервы Нацбанка, выросли сбережения граждан тоже почти вдвое. Но эти "успехи" выглядят таковыми лишь в отрыве от контекста. Разница между 2005-м и 2006-м пока лишь в том, что разгром страны под лейтмотив реалити-шоу сменился капитуляцией страны при "тишайшем" правительстве Еханурова. Существует высокая вероятность того, что в результате грядущих выборов руководство страны будет сменено.
Какие вызовы встанут перед новым, здравомыслящим, будем надеяться, Кабмином?
Правительство новой эпохи — как не потерять 2006-й?
Реалии парламентско-президентской республики и нынешний характер предпочтений граждан диктуют необходимость создания коалиции левоцентристских ("Не Так!" и ПР) и левых (ПСПУ и КПУ) политических сил. Очевидно, что формирование коалиции на основе ПР — НУ или ПР — БЮТ обрекает правительство на недолговечность, а страну — на дальнейшую стагнацию. Националисты и демагоги-популисты из "оранжевых" партий почти не способны мыслить и действовать здраво: это доказали 13 месяцев их правления.
Нельзя не отметить, что если среди перечисленных левых и левоцентристов присутствует внешнеполитическая общность (концентрированная в лозунге "Не Так" — "Нет НАТО — Да ЕЭП"), то подходы к вопросам собственности и экономической политике у левоцентристов и левых разные. Главное — избежать ошибок прошлого года: никаких реприватизаций и прочей демагогии, больно бьющей по карману избирателя. Здесь должно быть достигнуто базовое согласие. Ведь у государства есть еще достаточно собственности (как полные или частичные пакеты акций) в разных отраслях, чтобы начать строительство социальной модели в бюджетной политике и инновационной — в политике промышленной.
Безусловно, должна быть тщательно расследована процедура допуска некоторых компаний к аукциону по КЖМК — все больше подозрений, что там имел место сговор. И если сделку придется отменять, то тяжесть возвращения этой суммы ляжет на возможных соучастников. Внешнеполитические последствия будут, конечно, неприятны, однако ниже репутации нынешних владельцев завода репутация Украины не упадет. Вероятно, приватизация вообще должна быть прекращена. Если эти вызовы будут достойно встречены, то перед страной встанут новые.
Это пересмотр "газового соглашения" и ускорение создания ЕЭП. Цель новой власти может звучать следующим образом: до 2011 г. (срок полномочий новой Рады) Украина должна достигнуть минимальных показателей уровня и качества жизни в странах ЕС. Это реально — в 2005 г. не удалось разрушить все. Сегодня Украинское государство получает достаточный доход в налогах и от своей собственности для того, чтобы стать полноценным игроком в процессе "рывка".
Территория свободы слова
