Андрей Федур: "Дело Гонгадзе" похоронили

Л.Денисенко,

"2000" (13.-19.01.2006),

13.01.06

А.Федур: "До тех пор, пока у нас будет такое руководство Генеральной прокуратурой, Президент никогда не выполнит своих обещаний".

"Никогда "дело Гонгадзе" не будет раскрыто", — в который раз вот уже в течение пяти лет, с тех пор как он стал адвокатом матери Георгия, произносит эту фатальную фразу Андрей Федур.

А сейчас, когда 2006 год начался с громкого события — процесса в зале № 3 Апелляционного суда Киева, Андрей Анатольевич еще более утвердился в мысли: "дело" умышленно не доведут до конца.

Мотив: "вот собрались и почему-то убили"

— Начнем с того, что вы подали ходатайство об отводе председательствующей на процессе судьи Григорьевой. Прошение не удовлетворили. Можете ли объяснить: какие мотивы, почему не доверяете этому судье? Это ж не из-за журналистов, которых то в зал не пускали, то побили, когда они прорвались?

— Нет, конечно. Мною был заявлен отвод председательствующему по "делу" в установленном законом порядке. Суд рассматривал ходатайство, но не нашел, к сожалению, оснований для удовлетворения. Мотивация отказа у меня, мягко говоря, вызвала удивление. В чем суть спора? В том, что судья Григорьева, которая проводила предварительные слушания — а я подал жалобу на действия заместителя Генерального прокурора г-на Щеткина — так вот та моя жалоба вообще не была рассмотрена! И на этот факт я хочу особо обратить внимание. Я заявлял отвод Григорьевой не потому, что она приняла решение не в мою как адвоката пользу. А потому, что жалобу даже не удосужилась рассмотреть. И не сообщила тому замгенпрокурора, действия которого я обжаловал. Она даже не направила ему копию моей жалобы! Понимаете? Вот в чем дело.

— После судебного заседания 9 января интернет был полон сообщений: адвокат Федур считает, что "дело Гонгадзе" надо отправлять на дорасследование. Суд идет, газеты пишут, фильмы снимают о том, как "убивали Гонгадзе". В клетке в суде сидят те, кого уже именуют "убийцами". То есть как бы всем все ясно, а вы — "на дорасследование"? Ну, если б дорасследования требовали адвокаты обвиняемых — тогда понятно, но вы — адвокат потерпевшей стороны.

— Думаю, что мы выйдем на судебное следствие... Раз уж теперь дело назначено к слушанию, то и будет судебное следствие. Так вот я предполагаю, что результатом этого следствия все равно будет возвращение "дела" на дополнительное расследование. И не только потому, что не привлечены к уголовной ответственности заказчики, организаторы преступления. У меня есть серьезные претензии к самому обвинению, которое выдвинуто этим трем милиционерам.

— Претензии — в чем?

— Мое глубокое убеждение: Гонгадзе убили в связи с тем, что он занимался профессиональной и общественной деятельностью. Его убили как журналиста. Это первое. И второе: считаю, что убийство было совершено по заказу. А в чем обвиняют тех троих? Их обвиняют в том, что они почему-то вдруг взяли собрались и убили Гонгадзе! Понимаете? Ни с того ни с сего!

Прокуратура вообще даже не поднимает вопрос, что обвиняемые должны отвечать по пункту "в" статьи 93 Уголовного кодекса. Эта статья как раз и предусматривает ответственность за убийство в связи с занятием общественной и профессиональной деятельностью. Но прокуратура не выдвигает обвинения и по пункту "прим" статьи 93, которая предусматривает ответственность за заказное убийство.

Не сомневаюсь, 23 января вы будете на суде. И когда начнется процесс, станут оглашать обвинительное заключение, — слушайте этот документ очень внимательно! Потому что прокуратура описывает в нем, между прочим, ряд обстоятельств, о которых я сейчас говорю. Так вот если известно, что журналиста убили за то, что он занимался профессиональной и общественной деятельностью, и так далее, — то почему же потом действия тех, кого и обвиняют в преступлении, не квалифицируются, как предусмотрено в таком случае законодательством?

Поэтому возврат на доследование — этот вопрос, как по мне, предрешен. Он очевиден. Не удастся никого просто так судить — без мотива.

— Пока же удается.

— "Дело Гонгадзе" в суде по обвинению тех троих милиционеров — подчеркиваю — выглядит фактически как безмотивное преступление! У прокуратуры обвинение: "вот собрались и убили". А почему? А зачем? Что послужило причиной? Ответов — ноль. Но в делах об убийствах именно мотив имеет определяющее значение. И зачастую влияет на квалификацию. Понимаете, судят-то по статье, предусматривающей пожизненное заключение. Но, извините меня, если у нас так расследуются "дела", где предусмотрен...

—... в прошлом "расстрел".

— ... то что же дальше?

— Вопрос о Пукаче. Даже не о том — а такое утверждение тоже звучало, и не раз — что тот по своим физическим данным и при росте метр с кепкой не смог бы задушить жертву, но пусть вывод делает следователь: мог или не мог? Вы, адвокат, как считаете — можно ли слушать "дело" без главного обвиняемого — Пукача? Мнения правоведов разделились.

— На днях один мой знакомый сказал хорошую фразу о том, что в Украине введен мораторий на право. Безусловно, уголовные дела, в том числе об умышленных убийствах, должны расследоваться полно и объективно. И, конечно, должны быть привлечены к ответственности все лица.

Но иногда, расследуя такие "дела", не удается привлечь сразу всех лиц. Бывает, что в суд направляются материалы в части обвинений доказанного. Это может быть... Но вы задали вопрос по Пукачу. А у меня встречный вопрос. Лично меня интересует: кто дал указание одному из заместителей Генпрокурора, который бегал решать вопрос об освобождении Пукача из-под стражи? Вот что нужно выяснять.

А был ли "список"?

— Чтобы без отсебятины, процитирую одно из сообщений, появившихся в интернете: "Наступне клопотання, яке збирається подати Федур, — виклик на судовий процес низки свідків... В списку такі прізвища, як Литвин, Мельниченко, Кучма і навіть голова Верховного Суду Маляренко та Президент Віктор Ющенко". Никого не пропустила? Вы всех этих персон хотели бы видеть в суде?

— Откуда у вас такая информация?

— Могу дать ссылку.

— Я не называл ни одной фамилии!

— Значит, это сделали за вас.

— Напишите: я не называл ни одной фамилии, поэтому мне удивительно, что кто-то подает такую информацию. Знаете, это больше похоже на проведение против меня операции, на прослушку...

— Даже так?

— Если кто-то прослушивает совещание адвокатов по "делу Гонгадзе", то возможна утечка какой-то информации. Но — подчеркиваю — лично я не заявлял никогда и нигде подобного "списка" публично. Ни одной фамилии я не называл. Никогда этого не сделаю до судебного заседании. А там уж, думаю, назову фамилии свидетелей, которых считаю необходимым вызвать на заседание.

— Но хоть одна из тех фамилий, что я перечислила, на суде будет фигурировать? Или вы свидетелями видите совсем иных персон? Короче — эти или другие?

— Попробую ответить как адвокат... Наверное, каждый достоин быть свидетелем.

— Мама Георгия Гонгадзе сказала об этом суде так: "Це судилище, фарс. Знайшли чергових "вередюків". И вы так считаете?

— Леся имеет право и основания делать заявления подобного характера. Как человек здравомыслящий, она прекрасно понимает: объективно расследование не проведено. Но я как адвокат, давая правовые оценки, никогда не позволяю себе делать такие заявления. Как и называть человека "преступником", пока нет приговора, вступившего в законную силу.

Зал № 5

— А теперь о странностях. О суде 9-го числа. Журналисты считают, что все было сделано преднамеренно: и зал крохотный, и слушания на выходной. Но, может, у юристов иное мнение? То есть — не "специально", а "от большого ума" или из-за безалаберности, например? Может, не стоит искать черную кошку, если ее нет?

— У меня есть четкое мнение на сей счет — и по поводу зала, и по поводу даты 9 января. Это не "безалаберность". Лично мне кажется, что теми действиями кто-то серьезно "подставил" Ющенко... Фактически 9-го процесс не состоялся, хотя весь день мы провели в суде. Единственное, что сделали — это установили анкетные данные подсудимых.

— Знаете ли вы причину, по которой определили для слушания крохотный зал № 3, а не просторный и пустующий № 5?

— Да там все комнаты были свободны, потому что 9-го в суде выходной!

— Главный аргумент в пользу "третьего" тот, что "там есть клетка", а в "пятом" ее нет. Вас такое объяснение устроило?

— Все делалось умышленно. Хотели процесс провести тихо, закрыто и кулуарно. Вот, говорят, в 5-м — "нет клетки", поэтому туда нельзя. Но извините меня, если эту "клетку", которая в зале №5 стояла — а в том помещении, между прочим, потолки под 6 метров и в комнате поместилось бы втрое больше народа, чем в 3-й, так вот, если "клетку" вы разобрали, то откройте подсобное помещение, занесите детали в зал, соберите и поставьте!

— А была ли такая необходимость — в "клетке"?

— Я вообще не вижу никакой необходимости в ней! Людей никто не осудил, приговор не вступил в силу. Чего вы их в "клетке" держите? Скажите мне, пожалуйста, где, каким законом Украины предусмотрено, что человека, представшего перед судом, надо держать в клетке? Нет такого закона. А если мои оппоненты начнут рассказывать, что есть инструкции, то — извините! Инструкции для кого писаны? Вы мне покажите закон!

Тело с Оранжерейной

— "Просто затягують час, щоб дотягнути до виборів, потім інший парламент прийде. Вже третій парламент приходить, другий президент, безкінечна кількість прокурорів, а справу ніхто не може вирішити", — это сказала в интервью Леся Гонгадзе. У вас тоже ощущение — "затягують час, щоб дотягнути до виборів"?

— Я повторюсь. "Дело Гонгадзе" похоронили навсегда. Оно не будет никогда расследовано полно и эффективно. И никогда не будут привлечены к ответственности ни заказчики, ни организаторы убийства. Более того, убежден, что вопросы несостоятельности следствия в отношении этих трех подсудимых я смогу продемонстрировать во время судебного расследования... Хотя сегодня меня уже мягко предупредили, что готовится очередная провокация с целью возбуждения против меня очередного уголовного дела. Чтобы был повод отстранить от "дела Гонгадзе"

— А мы упредим события, потому что напишем... Но сейчас меня интересуют некоторые детали, которые вызвали сомнения, кстати, у Леси Гонгадзе. Например, результаты мюнхенской экспертизы. Образцы крови, взятые из машины, на которой везли Георгия... Они не соответствуют тем анализам, на которые ссылается следствие. Так ли это?

— Экспертиза не завершена.

— Анализы крови — идентичны?

— К сожалению, я не отвечу сейчас, потому что на много вопросов экспертиза еще не дала ответ. Часть исследований не проведены, выводы не сделаны. Подчеркиваю: исследования пока только проводятся!

— Странно. Суд идет, а экспертиза еще только проводится! Ничего не понимаю.

— Если бы я с февраля 2001 года не представлял интересы Леси Гонгадзе, не изучил бы это "дело", то ответил бы вашими словами: ничего не понимаю! Но у меня другая беда: мне кажется, что как раз я прекрасно понимаю, что происходит.

— Есть еще один вопрос, который не могу не задать. Тело, которое находится на Оранжерейной, Леся Гонгадзе отказывается предавать земле, потому что уверена — это не тело ее сына. Вы знаете и предположения независимых экспертов, которые тоже доказывают: останки не принадлежат Георгию. У вас есть своя версия?

— Для Леси Гонгадзе — это самый болезненный вопрос. 5 лет назад она попросила дать ей ответы на несколько конкретных вопросов, касаемых именно того, о чем вы спрашиваете. Так вот по сей день ей не ответили. А могли бы это сделать еще в середине 2001 года.

Нюх и ГПУ

— Уже год, как "дело Гонгадзе" официально находится под личным контролем Президента. Он заявил об этом в Страсбурге, через день после инаугурации. Так вот в тот момент появилась ли у вас надежда, что расследование будет вестись серьезно, по-честному?

— Я же не настолько наивен, чтобы верить в честность!.. А что касается заявлений Президента, которые он делал почти год назад, то, извините за слово, — но его точно так же тогда "подставляли", как и теперь с залом №3 и выходным днем, на который назначали суд.

— "Я звернуся до Апеляційного суду міста Києва, щоб засідання було відкритим. Громадськість повинна знати, що відбувається в суді", — это обещал лично Виктор Андреевич после первого, декабрьского суда, когда журналистов вообще в зал не пустили...

— Извините! Но Президенту не надо обращаться в суд! В этом не было никакой необходимости. На предварительном слушании 19 декабря никто и не принимал решения о закрытом судебном заседании. Понимаете? Людей в зал не пустила милиция. Обратите внимание: ми-ли-ция! А вопрос о том, чтобы проводить слушание закрыто, ставил прокурор. И я с ним тогда дискутировал несколько часов. Если б у него была возможность, то он бы дрался со мной на мечах, отстаивая идею "закрытого заседания". Чтоб никто не знал, что происходит в зале, а потом Федура дискредитировать будет несложно. Понимаете?

— То есть 19-го суд не принимал — хоть тайное, хоть явное, но решение о недопущении в зал журналистов?

— Нет. Поэтому я и говорю: Президента в этом вопросе в очередной раз "подставили". А ему надо было сделать только одну простую вещь — разобраться с Генпрокурором, которого он назначает.

— Представитель Совета Европы г-жа Лейтхойссер-Шнарренбергер высказала относительно суда по "делу Гонгадзе" такое мнение: с юридической точки зрения — процесс преждевременный, мало того, "возникло ощущение, что украинская прокуратура не сделала все возможное для расследования". Чьей информацией руководствуется СЕ, делая такой вывод?

— В прошлом году я дважды встречался с г-жой Лейтхойссер-Шнарренбергер и мое впечатление: это блестящий юрист, прекрасный человек. И хотя мы говорили на разных языках — она на немецком, а я по-украински, но понимали друг друга с полуслова... Мы не встречались уже долгое время, поэтому я убежден: мнение о "деле Гонгадзе", которое высказала представитель Совета Европы, сформировано самостоятельно. И ее мнение, даже опасения я полностью разделяю.

— Вы говорите об "опасениях", что дело не будет доведено до конца. Леся Гонгадзе говорит — что то "воля, тільки воля Президента. Він обіцяв і повинен був дотриматися своєї обіцянки, але цього не зробив". Но некоторые политики уверяют, что как раз прокуратура-то и делает все "тютелька в тютельку", как "надо". ГПУ может даже не получать указаний, но предугадывает желание руководства. Нюх, мол, у нее такой, особо политически острый. Или у вас иное мнение?

— До тех пор, пока у нас будет такое руководство Генеральной прокуратурой, Президент никогда не выполнит своих обещаний.

"Я полностью поддерживаю прокурора!"

— После заседания 9-го числа вы сказали фразу, которпая лично меня просто поразила. Мол, подсудимые во всех вопросах поддерживают прокурора. Вы не оговорились? А если нет, то... Это ж абсурд!

— Абсурд. Тем не менее, когда шло предварительное слушание, фактически у обвиняемых адвокатом был прокурор! Потому что они все время говорили: "поддерживаем мнение прокурора". И ни разу не обмолвились, что, мол, "поддерживаем мнение своего адвоката" или "мой адвокат выскажет мою позицию" или что-то такое... Вдумайтесь, каждый из обвиняемых хотел подчеркнуть — он лично поддерживает мнение прокурора! Случился даже казус. Обвиняемого спросили, он ответил: "На усмотрение суда, но я поддерживаю мнение прокурора". А прокурор вообще еще ничего не сказал!

— Странно. Алогично.

— Здесь не логика, здесь прагматизм.

— Но ведь не может так себя вести тот, кого прокурор как раз и обвиняет!

— Не хочу делать никаких предположений, скажу лишь, что на самом деле то, что сейчас кажется прагматизмом, потом станет огромной ошибкой и глупостью.

— Итак, во время суда 9 января одному подсудимому стало плохо. Сказали: ему вызвали "скорую". Вы ее видели? Врачей видали? Дальше... Журналисты провели собственное расследование: взяли справку, изучили штамп, стоящий на ней, и выяснили, что приезжали — если приезжали, конечно — из клиники, которая вообще-то занимается проблемами ожирения, а не повышенным давлением. Но на суде сказали, что у подсудимого — "гипертонический криз". Вопрос: вы интересовались, почему вызывали "ожирение", а не позвонили по 03?

— Вы задали как минимум три вопроса. Так вот я не знаю реального положения вещей о состоянии здоровья того человека. Но впервые в жизни за многие-многие годы видел, что у подсудимых по делу есть еще один адвокат: начальник конвоя!

— В смысле?

— Медицинская справка — обратите внимание! — была предоставлена суду не обвинением и не защитой, а конвоем — то есть лицами, которые вообще не являются участниками процесса!

— "Скорая" была?

— Ни "скорую" не видел, ни бригаду врачей.

— Мнений насчет того, почему суд перенесли на 2 недели, было предостаточно. Но я хочу услышать четкое и ясное — как юриста и адвоката — ваше мнение. Почему на 14 дней взяли тайм-аут?

— Просто процесс пошел не так, как планировалось. Из-за журналистов. Они взяли и прорвались в зал. А их там никто не ждал.

— Леся Гонгадзе не будет и 23-го на суде. Вы просили ее приехать?

— Нет, конечно! Не настаиваю и не прошу. Я провел много судебных процессов. Страшных процессов... Но, извините, — это моя работа. А человеку, у которого убили единственного ребенка, приходить месяцами в суд, сидеть в зале, слушать, потом возвращаться домой, читать комментарии следователей — это вообще она выдержит, мама Георгия?!

Странные вещи происходят у нас. 19 декабря прокурор сражается со мной, отстаивая закрытый судебный процесс. А через несколько дней в одной газете появляется огромное интервью со следователем, где тот пересказывает со всеми подробностями не только постановление о привлечении милиционеров в качестве обвиняемых, но и описывает детали "дела": как убивали Георгия... Вообще кто-то думает головой?! Люди, даже если вам дали "державного радника юстиції третього ступеня", как можно, чтобы все ваши рассказы публиковались, и чтобы мать погибшего это читала?

Как можно было звонить Лесе 6 января домой во Львов — в Сочельник, в святой вечер, чтобы сообщить: 9-го числа ей надобно прибыть в Апелляционный суд Киева. Ну не цинизм?

— Она убеждена: политики используют судебный процесс в своих интересах. И никто не заинтересован в раскрытии дела... Так кто ж в конце концов за всем этим нерасследованием, кознями всякими — кто стоит? Все каким-то эзоповым языком говорят, на что-то намекают. Что за сила такая всемогущая?

— Сила многих. Я считаю, что сегодня у власти в Украине — на высших должностях и рангах — находятся люди, которые заинтересованы в конкретном исходе "дела Гонгадзе". И именно — в негативном исходе. В этом — основная и главная причина. Помните, я давал вам интервью несколько лет назад и говорил: нет умышленных убийств, которые не раскрываются. Но есть две причины, по которым они действительно не могут быть раскрыты.

Первая — неспособность следствия, вторая — чья-то воля.

Так вот в Украине есть следователи, профессионалы, способные раскрывать убийства такие, как и убийство Гонгадзе. Поэтому первая причина нераскрытия — отпадает.

Остается вторая. Значит, есть чья-то воля на то, чтобы эффективного расследования не было проведено.

И это мой ответ.