В условиях политического раскола общества постановка вопроса о предпочтениях — федерализм или унитаризм — лишь подтвердит существующий раскол. Общество не отошло еще от ажиотажа президентских выборов. Но по мере приближения парламентских все настоятельней станет потребность решения проблемы по существу. Уже невозможно «наивно» путать сепаратизм и федерализм, как это делают сейчас не только журналисты, но и прокуроры.
Хочется высказать некоторые соображения по идеологическому аспекту этой проблемы. Лозунг федерализации скрывает две проблемы, не нашедшие своего решения за время правления президента Кучмы. Это проблема полноценного участия регионов в делах государства и проблема русского языка. Лидеры «помаранчевой революции» в пылу избирательной полемики и критики «бандитских регионов» запустили механизм последовательного и откровенного выяснения отношений.
Так один из нынешних министров заявил, что город Киев превосходит по взносам в госбюджет Донецкую и Луганскую области вместе взятые. С формальной точки зрения он был прав, но по существу это была пропагандистская ложь.
Что бы вы сказали, если бы главбух колхоза вдруг заявил, что самым богатым подразделением в хозяйстве является бухгалтерия, другие подразделения — с точки зрения движения наличности — просто нищие и полностью находятся на дотации бухгалтерии? При нынешнем государственном устройстве дело обстоит именно так. Многие предприятия и производственные объединения в соответствии с установленными правилами игры имеют свои представительства в столице и там платят львиную долю налогов. Памятна история с фирмой «Союз-Виктан», когда переход ее активов от одного акционера к другому лишил бюджет Республики Крым более ста миллионов гривен и соответственно увеличил бюджет Киева, хотя производство осталось на месте.
Новая власть совершенно не представляет, что делать с реформой местного самоуправления. Наверное, поэтому премьер-министр так легко отдала министерский портфель своему непримиримому критику Роману Бессмертному. На счету новой власти и лично Президента за короткий срок уже несколько ощутимых провалов в региональной политике. Секретариату Президента не удается наладить нормальный диалог с опальными регионами. И как бы ни храбрился Киев, заявляя о равноценности регионов, но две трети промышленного потенциала сосредоточены на юге и востоке Украины.
Средний эшелон управления страной находится в крайне неудовлетворительном состоянии. Легитимность губернаторов (одно название — ведь никаких губерний нет) намертво связана с легитимностью Президента. После смены власти многие опальные губернаторы поспешили пересесть в кресла председателей областных советов. Но как показал печальный опыт харьковского губернатора Е. Кушнарева, с легитимацией и законностью областных советов дела обстоят еще хуже. Назначенные новым Президентом губернаторы в «бело-голубых» областях находятся под плотной «опекой» региональных элит, и неизвестно, с какой стороны давление сильнее.
Свести решение проблемы страны только к повышению экономического благосостояния и социальной защите населения — значит остановиться на полпути. Чем больше растет благосостояние и социальная защищенность, тем большее значение имеют языковые, конфессиональные, этнические и иные различия. Каковы перспективы федерализации, если взглянуть на этот процесс со стороны роста именно этих факторов? Вот здесь мы сталкиваемся с теоретическими догмами, исходя из которых невозможно предложить разумное решение ни с точки зрения сторонников, ни с точки зрения противников федерализма.
Первая догма звучит так — политическая нация в Украине уже сформировалась, осталось лишь закрепить ее рождение в соответствующих законах и неукоснительно эти законы соблюдать. Однако факт ожесточенных дискуссий о государственном устройстве говорит о том, что нет еще политической нации и нет национального самосознания. Римский философ Цицерон утверждал, что народ (политическая нация) возникает лишь тогда, когда появляется согласие относительно законов совместной жизни.
Как нет нации? — воскликнет сторонник интегрального или иного национализма. Разве украинская нация не существует? Вот здесь кроются идеологические ловушки, расставленные еще во времена национальной политики И.Сталина. В советском политическом лексиконе не было четкого различия между политической нацией и этнической группой, различие делалось лишь между нацией и национальностью. Нация — это национальность, обладающая той или иной формой государственности. Нации Советского Союза образовывали единый советский народ.
После падения «железного занавеса» и некритического заимствования из западной социологии значения термина «nation» в нашем менталитете можно обнаружить только этно-политическую кашу, которая пришлась по вкусу многим представителям украинской элиты. Она позволит играть на национальных чувствах многих граждан и извлекать при этом политические дивиденды. Послевыборный раскол по региональному признаку — грозное предупреждение тем политикам, которые желают продолжать кормить граждан давно прокисшей похлебкой.
Сейчас только слепому не видно, что под брендом «украинский народ» скрываются по меньшей мере три этнические группы, которые различаются не только по экономическим укладам и политическим пристрастиям, но по языку, конфессиональной принадлежности, культурно-психологическим особенностям и исторической памяти. Не буду углубляться в далекую историю, но один лишь факт семисотлетнего пребывания Галичины в составе других (действительно европейских) государств делает ментальность ее населения восприимчивой к совершенно иным лозунгам, нежели ментальность жителей Донбасса.
В составе населения Украины со всей очевидностью можно выделить жителей Западной Украины, Центральной Украины, Южной и Восточной. Можно предложить более дробное членение, но при любой дополнительной аргументации предложенного трехчлена не избежать. Становление единой политической нации невозможно без роста самосознания каждой этнической группы. Надо честно сказать, что в этом соревновании пока лидирует западноукраинская группировка, которая использует свой исторический опыт, поддержку США и европейских государств. Опасность доминирования этого этноса заключается в его внешнеполитических ориентациях. Клич: «Несмотря ни на что в Европу!» ведет к югославскому варианту. Европа по своему историческому опыту моноэтнична. Она складывалась по принципу: один этнос — одно государство. Только в результате множества войн (в том числе и двух мировых) европейские нации обрели опыт сотрудничества в рамках единого суперэтноса. Наше стремление играть по европейским правилам без учета национальных особенностей грозит серьезными неприятностями, и печальный опыт Югославии — тому подтверждение.
Политические силы, бездумно переписывающие европейские правила игры, не обращают внимания на советы самих европейцев. Вот уже три месяца Европа вежливо предлагает нам не спешить, подумать, попробовать себя в роли соседей — понравится ли? Но министр иностранных дел Украины, носитель европейского менталитета, не обращает на эти советы никакого внимания. Хочу в Европу — и баста!
Можно понять жителей Галичины, настаивающих на немедленном присоединении к Европе. Они семьсот лет там жили. Политэлита этого региона видит: чем быстрее развивается экономика Украины, тем меньше шансов остается на осуществление прибалтийского варианта вхождения в Европу. Но будет ли политическая ситуация в Украине развиваться по прибалтийскому сценарию? Сейчас определенно можно сказать, что не будет. У нас совершенно иные отношения с Европой и совершенно иная этническая ситуация.
Хочу сделать предположение, которое нарушит еще один миф и вызовет бурные возражения. В Украине нет русского национального меньшинства, и бесполезно ждать, когда оно себя, наконец, проявит в политической и культурной жизни. Обратите внимание на тот факт, что за 14 лет существования независимой Украины в ней не сформировалось сколь-нибудь значимой политической партии, отстаивающей какие-то особые интересы русских. Есть политические организации татар, евреев, немцев, румын и т. д., но русские организации особо себя не проявляют, за исключением пресловутого «Русского блока», который на последних выборах в парламент набрал менее одного процента голосов (при численности русских в Украине более двадцати процентов).
О чем говорят политические пристрастия избирателей? О том, что на востоке и юге Украины быстро формируется новая этническая общность, отличительной особенностью которой является общение и мышление на русском языке. Это украинцы русскоговорящие. И причитания о насильственной русификации в данном случае лишь затемняют очевидные факты. На протяжении жизни целого поколения происходит украинизация «несознательных украинцев», но они упорно не хотят говорить по-украински. В последнее время это «неговорение» приобрело оттенок глухого саботажа. Послевыборное разделение Украины не добавило популярности политике украинизации. Да, собственно, украинизации на юге и востоке Украины и не было, был лишь лозунг украинизации. На практике украинизация подменялась дерусификацией и разгромом русскоязычной элиты под предлогом ее чуждости украинскому народу. Расчет простой и циничный — лишить русскоязычные юг и восток собственной политической элиты и тем самым добиться если не украинизации, то примитивизации и маргинализации населения этих регионов.
Методы такой маргинализации просты. Например, украинский по своему духу Н. В.Гоголь провозглашается зарубежным писателем. Такие его литературные персонажи, как Павел Иванович Чичиков, объявляются химерами русскоязычного сознания, не имеющими отношения к независимой Украине. Да разве может скупка мертвых душ сравниться со скупкой живых голосов в период избирательной кампании?! Раз эти книжки не про нас, то отпустить на их изучение один час факультативом!
Таких «задвинутых» имен и произведений можно назвать не один десяток. Лицемерные вздохи по поводу засилья российской попсы лишь оттеняют культурную деградацию и криминализацию русскоязычного этноса. Этнос, который дал жизнь в физическом и культурном смысле Гоголю, Вернадскому, Булгакову, Бабелю, Бердяеву, Королеву, Макаренко и тысячам иных деятелей культуры, сейчас питается объедками со стола соседнего государства. Подобная языковая и культурная политика может привести не к возрождению и расцвету нации, а к культурному «котловану» в центре Европы.
Исторически сложилось, что для великороссов, попавших в Восточную или Южную Украину, не представляло особого труда ассимилироваться уже в первом поколении. Эта ассимиляция не воспринималась как принудительный процесс. Тот же принцип работает и в обратном направлении: русскоязычные украинцы, переселяясь в Россию, не ощущали каких-либо непреодолимых препятствий для включения в общественную жизнь. С 1954 года высший эшелон политического руководства СССР формировался в значительной мере из представителей Украины. Влияние украинцев на политику СССР соизмеримо с влиянием нынешней днепропетровской группировки на политику независимой Украины — это две стороны одной и той же медали.
После распада СССР огромный этнический материк — южноукраинцы, освоившие пространство от Днестра до Тихого океана, — получил возможность превратиться в политических этнос. Эта этническая группа обладает огромным потенциалом, и весь вопрос, как будет использоваться этот потенциал — в конфликте или в диалоге с другими этносами Украины.
Территория свободы слова
